25.01.2013 в 05:04
Пишет Simplemente Cuatro:Продолжаю учиться писать фанфики.
Название: Доброе утро, Улькиорра!...
Тапками прошу до смерти не закидывать, сам понимаю - проходная, ученическая работа. Противопоказаний к распространению нет, если вдруг понравилось, забирайте с указанием аффторства. )) Да, "шапок" я тоже делать не умею, так что если кто-нибудь таковую присобачит, буду только благодарен.
Конечно же - Айзено\Уль, а вы как думали )))
собственно...
У меня есть сны.
Сны, и те, кто приходит во сне.
Разные лица, разные имена, кто-то из них когда-то любил меня, кто-то ненавидел. Теперь все они одинаково - только жители памяти о тех днях и ночах, когда у меня был весь мир, и чуточку больше, чем весь мир.
Тогда я ещё не умел их ценить. Я стелил их жизни себе под ноги, так безмятежно, так невозбранно, а они все ловили мою улыбку и взгляд, и делали только так, как я захочу.Всегда. Даже те, кто думал тогда, что презирает меня, даже те... Такие покорные...
А теперь все они стали для меня воспоминаниями и даже не спрашивают, хочу ли я их видеть во сне. Приходят, когда им вздумается, будто знают, что я боюсь их потерять, что без них останется только темнота - такая огромная, что похожа на слепоту.
Сегодня, например, заявился Улькиорра, странный мой арранкар. Обманчивая беззащитность, бледная, словно чуть светящаяся кожа, бездонные мерцающие глаза, до краёв полные какого-то горьковатого мудрого ожидания... Мне всегда было немного не по себе от его взгляда... Что он на самом деле видел сквозь мутную пелену серого каждодневья, сквозь предметы и тела? Может быть - будущее? Чего ждал? Этой вот встречи во сне?
Я не знаю, я никогда не мог понять его до конца, его, единственного из всех моих творений. Самый послушный мой, самый тихий, самый бескорыстный и преданный, принадлежал ли он мне когда-нибудь полностью? Да и вообще, хоть на йоту, принадлежал ли?
- Нет, разумеется, мой Ками - говорит он в своей обычной механистической бесстрастной манере, - И на самом деле Вы всегда ведь знали, что - нет.
Почему-то я леденею от бешенства.Испепеляющего, неподдельного, настоящего бешенства, которое никогда не позволял себе, когда был деятелен и силён. Но я ничем не выдаю себя, я не двигаюсь с места, я понимаю, что это всё только сон (кажется, в этом моё проклятье - всегда это понимать), я пытаюсь анализировать: почему это бешенство вдруг пришло и жду, что будет дальше...
- То, что ты захочешь, - говорит Куатро всё тем же бесцветным голосом. И неожиданно продолжает - жалобно, беспомощно, когда он был, условно говоря, жив, невозможно было даже представить, что у него может быть такой тон, - Мне холодно без тебя, Ками!
Я опешил. Не знаю даже, от чего больше - от этакого признания, или от того, что всегда ценивший и идеально соблюдавший субординация Куатро вот так запросто говорит мне "ты".Опешил настолько, чтобы выдать самый идиотский, наверное, из возможных в такой ситуации вопрос:
- Где? Где это тебе сейчас может быть холодно?
- В Забвении, - спокойно пояснил Улькиорра, - Мёртвые арранкары уходят в Забвение, разве ты не знал этого, мой Ками?
- Н-нет, - машинально, только бы заполнить возникшую паузу, выдохнул я.
- Это трудно объяснить словами. Здесь нет ничего, и тебя самого тоже нет, но в то же время ты есть, равномерно разлитый в этом ничто. Ты мыслишь и существуешь, точнее - ты бесконечно исчезаешь, но никак не можешь исчезнуть. Люди и шинигами умирают иначе, вы действительно исчезаете и превращаетесь во что-то новое. Вам повезло.
- Хорошенькое "повезло", - выплюнул в ответ я. Бешенство продолжало полыхать во мне белым огнём, но его, пожалуй, уравновешивало изумление, и к тому же, я продолжал помнить, что это сон и, ничего не предпринимая, ждать, что будет дальше, - Во всяком случае, мне лично, как видишь, не повезло! Эти слабаки не сумели меня даже убить. А моё сидение здесь ничем не отличается от твоего "забвения".
- Я знаю, - Улькиорра опустил ресницы, - Я знаю, Ками. Поэтому, не смотря на то, что мне самому холодно, я пришёл согреть тебя здесь. А ещё я знаю, что ты злишься - потому что я не приходил раньше, и потому что ты не знаешь, что делать со мной, когда я, наконец, пришёл. Не знаешь, хотя я и твой собственный сон.
С этими словами он подошёл ко мне и положил мне руки на плечи, мягким оберегающим движением. Меня передёрнуло, больше от неожиданности - надо было вовсе не знать Улькиорру Шиффера, чтобы не онеметь от удивления при виде этакого его жеста. Бешенство пропало мгновенно, будто его выключили. Угадал он, что ли?..
- Всё в полном порядке, Ками, не удивляйся, - Куатро пристально смотрел мне в лицо невероятными своими глазищами. Снизу вверх. Я впервые в жизни отдал себе отчёт в том, какой он на самом деле тоненький, хрупкий... И едва дотягивается мне до плеча... Васто Лорд... Впервые в жизни мне захотелось обнять его.
- Так делай то, что тебе кажется естественным, Ками, - услышал я его голос, - В конце концов, сейчас я всего лишь твой сон. И если я вытворяю что-то странное, то это значит, что тебе почему-то так надо. Всё проще простого, Ками...
- Да уж, - мысленно хмыкнул я, - Проще простого - приходит мёртвый арранкар, висит у меня на шее, на что, кстати, в жизни по тысяче причин был органически не способен, при этом читает мои мысли - и всё это, оказывается, мне самому надо. Так тебе и надо, Айзен, ага... Все предыдущие посетители моих снов вели себя хотя бы более предсказуемо.
- Я объясню, - Улькиорра действительно уже откровенно висел на мне, прижавшись всем телом и по-детски обхватив руками за шею, и это почему-то оказалось неожиданно приятным. Я всё-таки обнял его в ответ.
- Наверно, я пришёл отблагодарить тебя, Ками, - тонкие пальцы арранкара коснулись моей щеки.
- За что именно?
- За иллюзию смысла, которую ты дарил мне, когда мы жили в твоём Замке. Или ты думаешь, что я за новой силой к тебе пришёл? Так я и на старую не жаловался. А теперь я и вовсе твоё воспоминание, Ками. И раз ты хранишь меня в своей голове, значит, я был дорог тебе. Хоть немного, хоть как-то, хоть даже всего лишь как удобное и совершенное орудие, но всё-таки... Этого так много для рождённого там, где другие умирают.
Он провёл тонкой рукой по моим волосам. Сначала осторожно, потом смелее, запутывая пальцы в прядях... Менос меня сожри, а ведь раньше никто и никогда не смел этого делать. А тем, кто мог бы посметь, ничего подобного не приходило в голову.Как ты там сказал, Улькиорра? "Этого слишком много - когда ты хоть кому-то дорог"? А был ли вообще кому-нибудь когда-нибудь по-настоящему дорог я? Я, такой как есть, а не образ, который я плёл, исходя из их ожиданий?
- Мне, Ками, - спокойно, будто о чём-то незначительном и само собой разумеющемся сказал Улькиорра, я успел забыть, что он теперь отзывается на мои мысли, - Меня трудно обмануть иллюзией, и я ничего от тебя не ожидал.
Вот так вот! Получи ушат ледяной воды на голову, Владыка Айзен. Преданнейший из твоих арранкаров, оказывается, с самого начала ни на грош тебе не верил. Но зачем тогда?..
- И это тоже очень просто. Ты принёс новые слова, ранее незнакомые вещи. Много-много того, о чём можно думать. Я люблю думать. И поэтому я полюбил тебя самого, когда понял, что о тебе можно думать бесконечно.
Ах, новые вещи и смыслы... Мне неожиданно отчаянно захотелось капельку похулиганить.Сделать что-нибудь совершенно неожиданное, ранее совсем непредставимое мне, и посмотреть, как он будет реагировать, этот мой слишком своевольный сон. Ну, да - экспериментаторская моя натура. Собственно, именно она и завела меня, в итоге, в это гнусное место и это жалкое состояние...
- Вот тебе ещё один новый смысл, умник, - Я бережно, осторожно взял лицо Улькиорры в ладони и коснулся губами его губ.
А губы его оказались мягкими, такими мягкими... И глаза - тёмно-зелёные колдовские бездонные омуты, они стали будто бы ещё больше, засветившись благодарным удивлением и ещё чем-то совсем уж неуловимым. И чуть напряглись его руки, теперь сомкнувшиеся у меня на талии, совсем не от недоверия, не от страха, а...
А дальше всё получилось как-то само собой - в каком-то тумане, в какой-то звенящей горькой пронзительной эйфории. Я тонул в его глазах, и знал, что он так же беспомощно и блаженно тонет в моих, я пил его тепло, дышал его запахом (да, оказывается, они, арранкары пахнут чистотой и песком, или это только Улькиорра так пах...), я тянул вниз молнию на его одежде, слушая, как становится учащённым и хриплым его дыхание, я обводил губами пульсирующую венку на его шее, я вырвал у него - патологически сдержанного Куатро стон, когда добрался до краешков дыры пустого, я... Да, мы занимались любовью на куче нашей же второпях сброшенной одежды, на грязном холодном полу моей тюрьмы, и это было бесконечно долго, и бесконечно далеко было от нас всё остальное, и я не помнил - не хотел помнить, о том, что это это всё только сон и о моей несвободе, потому что между ею и мной стояли сияющие глаза Улькиорры, и его срывающееся дыхание заглушало ледяной шёпот отчаянья... А потом мы утомились и уснули, обнявшись на том же полу, нагие и невинные, как два наигравшихся зверя.
А когда я проснулся, я ощутил тёплую тяжесть его головы на моём плече, и чёрные волосы щекотали мне лицо.Сон во сне не принёс пробуждения.
Сначала я испугался. Впервые в жизни закаменел от страха: сейчас я окончательно проснусь, и Улькиорра исчезнет! Несколько бесконечных минут я лежал, опасаясь пошевелиться, слушая собственный внутренний голос, который ругательски ругал меня за то что я умудрился, видите ли, впасть в зависимость от какого-то наваждения.
Но Улькиорра, похоже, даже не собирался исчезать. Наоборот, сейчас он казался гораздо более живым и настоящим, чем был в замке Лас-Ночес.Я чувствовал его тепло, его пульс, его запах, скосив глаза, мог разглядеть едва заметные тоненькие пушистые волоски на его коже... И я всё-таки рискнул пошевелиться, тем более, что рука изрядно затекла под его маленькой тяжестью. Он что-то протестующе мурлыкнул, прижимаясь ко мне теснее. И я понял, что теперь всё действительно всё в порядке. Потому что я, кажется, сошёл с ума. И менос меня сожри, для данной ситуации это хорошо. Это значит, что я вовсе не обязан все двадцать тысяч лет обречённо наблюдать такую, мягко говоря, неприглядную реальность. Я едва не рассмеялся в голос - выкусите, дорогие шинигами, я опять натянул вам нос!
Моё непокорное наваждение, лучшее из моих творений, только сейчас ставшее по-настоящему моим тем временем соизволило проснуться. Оказывается, физиономия у него умеет быть такой забавно растерянной...
- Ками?.. - он чуть отодвинулся от меня, и я мельком отметил: насколько же выразительным может быть каждое его внешне скупое движение. Вот это, например - и благодарность, и какой-то вопрос, и полное доверие к дальнейшему, каким бы оно, это дальнейшее, ни было...
- Доброе утро, Улькиорра - нарочито будничным тоном - всё нормально, всё даже хорошо, а иначе и не может быть, сказал я, притягивая его к себе.
URL записиНазвание: Доброе утро, Улькиорра!...
Тапками прошу до смерти не закидывать, сам понимаю - проходная, ученическая работа. Противопоказаний к распространению нет, если вдруг понравилось, забирайте с указанием аффторства. )) Да, "шапок" я тоже делать не умею, так что если кто-нибудь таковую присобачит, буду только благодарен.
Конечно же - Айзено\Уль, а вы как думали )))
собственно...
У меня есть сны.
Сны, и те, кто приходит во сне.
Разные лица, разные имена, кто-то из них когда-то любил меня, кто-то ненавидел. Теперь все они одинаково - только жители памяти о тех днях и ночах, когда у меня был весь мир, и чуточку больше, чем весь мир.
Тогда я ещё не умел их ценить. Я стелил их жизни себе под ноги, так безмятежно, так невозбранно, а они все ловили мою улыбку и взгляд, и делали только так, как я захочу.Всегда. Даже те, кто думал тогда, что презирает меня, даже те... Такие покорные...
А теперь все они стали для меня воспоминаниями и даже не спрашивают, хочу ли я их видеть во сне. Приходят, когда им вздумается, будто знают, что я боюсь их потерять, что без них останется только темнота - такая огромная, что похожа на слепоту.
Сегодня, например, заявился Улькиорра, странный мой арранкар. Обманчивая беззащитность, бледная, словно чуть светящаяся кожа, бездонные мерцающие глаза, до краёв полные какого-то горьковатого мудрого ожидания... Мне всегда было немного не по себе от его взгляда... Что он на самом деле видел сквозь мутную пелену серого каждодневья, сквозь предметы и тела? Может быть - будущее? Чего ждал? Этой вот встречи во сне?
Я не знаю, я никогда не мог понять его до конца, его, единственного из всех моих творений. Самый послушный мой, самый тихий, самый бескорыстный и преданный, принадлежал ли он мне когда-нибудь полностью? Да и вообще, хоть на йоту, принадлежал ли?
- Нет, разумеется, мой Ками - говорит он в своей обычной механистической бесстрастной манере, - И на самом деле Вы всегда ведь знали, что - нет.
Почему-то я леденею от бешенства.Испепеляющего, неподдельного, настоящего бешенства, которое никогда не позволял себе, когда был деятелен и силён. Но я ничем не выдаю себя, я не двигаюсь с места, я понимаю, что это всё только сон (кажется, в этом моё проклятье - всегда это понимать), я пытаюсь анализировать: почему это бешенство вдруг пришло и жду, что будет дальше...
- То, что ты захочешь, - говорит Куатро всё тем же бесцветным голосом. И неожиданно продолжает - жалобно, беспомощно, когда он был, условно говоря, жив, невозможно было даже представить, что у него может быть такой тон, - Мне холодно без тебя, Ками!
Я опешил. Не знаю даже, от чего больше - от этакого признания, или от того, что всегда ценивший и идеально соблюдавший субординация Куатро вот так запросто говорит мне "ты".Опешил настолько, чтобы выдать самый идиотский, наверное, из возможных в такой ситуации вопрос:
- Где? Где это тебе сейчас может быть холодно?
- В Забвении, - спокойно пояснил Улькиорра, - Мёртвые арранкары уходят в Забвение, разве ты не знал этого, мой Ками?
- Н-нет, - машинально, только бы заполнить возникшую паузу, выдохнул я.
- Это трудно объяснить словами. Здесь нет ничего, и тебя самого тоже нет, но в то же время ты есть, равномерно разлитый в этом ничто. Ты мыслишь и существуешь, точнее - ты бесконечно исчезаешь, но никак не можешь исчезнуть. Люди и шинигами умирают иначе, вы действительно исчезаете и превращаетесь во что-то новое. Вам повезло.
- Хорошенькое "повезло", - выплюнул в ответ я. Бешенство продолжало полыхать во мне белым огнём, но его, пожалуй, уравновешивало изумление, и к тому же, я продолжал помнить, что это сон и, ничего не предпринимая, ждать, что будет дальше, - Во всяком случае, мне лично, как видишь, не повезло! Эти слабаки не сумели меня даже убить. А моё сидение здесь ничем не отличается от твоего "забвения".
- Я знаю, - Улькиорра опустил ресницы, - Я знаю, Ками. Поэтому, не смотря на то, что мне самому холодно, я пришёл согреть тебя здесь. А ещё я знаю, что ты злишься - потому что я не приходил раньше, и потому что ты не знаешь, что делать со мной, когда я, наконец, пришёл. Не знаешь, хотя я и твой собственный сон.
С этими словами он подошёл ко мне и положил мне руки на плечи, мягким оберегающим движением. Меня передёрнуло, больше от неожиданности - надо было вовсе не знать Улькиорру Шиффера, чтобы не онеметь от удивления при виде этакого его жеста. Бешенство пропало мгновенно, будто его выключили. Угадал он, что ли?..
- Всё в полном порядке, Ками, не удивляйся, - Куатро пристально смотрел мне в лицо невероятными своими глазищами. Снизу вверх. Я впервые в жизни отдал себе отчёт в том, какой он на самом деле тоненький, хрупкий... И едва дотягивается мне до плеча... Васто Лорд... Впервые в жизни мне захотелось обнять его.
- Так делай то, что тебе кажется естественным, Ками, - услышал я его голос, - В конце концов, сейчас я всего лишь твой сон. И если я вытворяю что-то странное, то это значит, что тебе почему-то так надо. Всё проще простого, Ками...
- Да уж, - мысленно хмыкнул я, - Проще простого - приходит мёртвый арранкар, висит у меня на шее, на что, кстати, в жизни по тысяче причин был органически не способен, при этом читает мои мысли - и всё это, оказывается, мне самому надо. Так тебе и надо, Айзен, ага... Все предыдущие посетители моих снов вели себя хотя бы более предсказуемо.
- Я объясню, - Улькиорра действительно уже откровенно висел на мне, прижавшись всем телом и по-детски обхватив руками за шею, и это почему-то оказалось неожиданно приятным. Я всё-таки обнял его в ответ.
- Наверно, я пришёл отблагодарить тебя, Ками, - тонкие пальцы арранкара коснулись моей щеки.
- За что именно?
- За иллюзию смысла, которую ты дарил мне, когда мы жили в твоём Замке. Или ты думаешь, что я за новой силой к тебе пришёл? Так я и на старую не жаловался. А теперь я и вовсе твоё воспоминание, Ками. И раз ты хранишь меня в своей голове, значит, я был дорог тебе. Хоть немного, хоть как-то, хоть даже всего лишь как удобное и совершенное орудие, но всё-таки... Этого так много для рождённого там, где другие умирают.
Он провёл тонкой рукой по моим волосам. Сначала осторожно, потом смелее, запутывая пальцы в прядях... Менос меня сожри, а ведь раньше никто и никогда не смел этого делать. А тем, кто мог бы посметь, ничего подобного не приходило в голову.Как ты там сказал, Улькиорра? "Этого слишком много - когда ты хоть кому-то дорог"? А был ли вообще кому-нибудь когда-нибудь по-настоящему дорог я? Я, такой как есть, а не образ, который я плёл, исходя из их ожиданий?
- Мне, Ками, - спокойно, будто о чём-то незначительном и само собой разумеющемся сказал Улькиорра, я успел забыть, что он теперь отзывается на мои мысли, - Меня трудно обмануть иллюзией, и я ничего от тебя не ожидал.
Вот так вот! Получи ушат ледяной воды на голову, Владыка Айзен. Преданнейший из твоих арранкаров, оказывается, с самого начала ни на грош тебе не верил. Но зачем тогда?..
- И это тоже очень просто. Ты принёс новые слова, ранее незнакомые вещи. Много-много того, о чём можно думать. Я люблю думать. И поэтому я полюбил тебя самого, когда понял, что о тебе можно думать бесконечно.
Ах, новые вещи и смыслы... Мне неожиданно отчаянно захотелось капельку похулиганить.Сделать что-нибудь совершенно неожиданное, ранее совсем непредставимое мне, и посмотреть, как он будет реагировать, этот мой слишком своевольный сон. Ну, да - экспериментаторская моя натура. Собственно, именно она и завела меня, в итоге, в это гнусное место и это жалкое состояние...
- Вот тебе ещё один новый смысл, умник, - Я бережно, осторожно взял лицо Улькиорры в ладони и коснулся губами его губ.
А губы его оказались мягкими, такими мягкими... И глаза - тёмно-зелёные колдовские бездонные омуты, они стали будто бы ещё больше, засветившись благодарным удивлением и ещё чем-то совсем уж неуловимым. И чуть напряглись его руки, теперь сомкнувшиеся у меня на талии, совсем не от недоверия, не от страха, а...
А дальше всё получилось как-то само собой - в каком-то тумане, в какой-то звенящей горькой пронзительной эйфории. Я тонул в его глазах, и знал, что он так же беспомощно и блаженно тонет в моих, я пил его тепло, дышал его запахом (да, оказывается, они, арранкары пахнут чистотой и песком, или это только Улькиорра так пах...), я тянул вниз молнию на его одежде, слушая, как становится учащённым и хриплым его дыхание, я обводил губами пульсирующую венку на его шее, я вырвал у него - патологически сдержанного Куатро стон, когда добрался до краешков дыры пустого, я... Да, мы занимались любовью на куче нашей же второпях сброшенной одежды, на грязном холодном полу моей тюрьмы, и это было бесконечно долго, и бесконечно далеко было от нас всё остальное, и я не помнил - не хотел помнить, о том, что это это всё только сон и о моей несвободе, потому что между ею и мной стояли сияющие глаза Улькиорры, и его срывающееся дыхание заглушало ледяной шёпот отчаянья... А потом мы утомились и уснули, обнявшись на том же полу, нагие и невинные, как два наигравшихся зверя.
А когда я проснулся, я ощутил тёплую тяжесть его головы на моём плече, и чёрные волосы щекотали мне лицо.Сон во сне не принёс пробуждения.
Сначала я испугался. Впервые в жизни закаменел от страха: сейчас я окончательно проснусь, и Улькиорра исчезнет! Несколько бесконечных минут я лежал, опасаясь пошевелиться, слушая собственный внутренний голос, который ругательски ругал меня за то что я умудрился, видите ли, впасть в зависимость от какого-то наваждения.
Но Улькиорра, похоже, даже не собирался исчезать. Наоборот, сейчас он казался гораздо более живым и настоящим, чем был в замке Лас-Ночес.Я чувствовал его тепло, его пульс, его запах, скосив глаза, мог разглядеть едва заметные тоненькие пушистые волоски на его коже... И я всё-таки рискнул пошевелиться, тем более, что рука изрядно затекла под его маленькой тяжестью. Он что-то протестующе мурлыкнул, прижимаясь ко мне теснее. И я понял, что теперь всё действительно всё в порядке. Потому что я, кажется, сошёл с ума. И менос меня сожри, для данной ситуации это хорошо. Это значит, что я вовсе не обязан все двадцать тысяч лет обречённо наблюдать такую, мягко говоря, неприглядную реальность. Я едва не рассмеялся в голос - выкусите, дорогие шинигами, я опять натянул вам нос!
Моё непокорное наваждение, лучшее из моих творений, только сейчас ставшее по-настоящему моим тем временем соизволило проснуться. Оказывается, физиономия у него умеет быть такой забавно растерянной...
- Ками?.. - он чуть отодвинулся от меня, и я мельком отметил: насколько же выразительным может быть каждое его внешне скупое движение. Вот это, например - и благодарность, и какой-то вопрос, и полное доверие к дальнейшему, каким бы оно, это дальнейшее, ни было...
- Доброе утро, Улькиорра - нарочито будничным тоном - всё нормально, всё даже хорошо, а иначе и не может быть, сказал я, притягивая его к себе.
@темы: Улькиорра, Эксперименты., фандомное., "Блич"., Арранкары